Топпинг
Топпинг – это когда от дерева остается лишь несколько метров голого ствола без намека на сучки, не говоря уже о ветках. Мода на этот фасон стрижки пришла из Америки лет десять назад, и по чьей-то команде была культивирована по всей России как о-о-очень хороший, а главное – действенный и недорогой способ разобраться с деревьями в почтенном возрасте. По большей части с тополями, которые все чаще норовили приземлиться если не на головы и автомобили, то «мирно» на асфальт, вслед за почками и пухом. Благовещенск, где эта проблема звучит особенно остро, охотно опробовал заокеанские методы борьбы с «зелеными легкими планеты».
Возвращаясь к изобретателям радикальной стрижки - американцам, отметим, что благодаря массовым протестам со стороны экологов они с этим топпингом стали осторожнее. И дело даже не в пикетах «зеленых», сколько в финансах, к которым у них, как известно, отношение трепетное. Американцы сформулировали несколько пунктов, объясняющих, почему нельзя топпинговать деревья. Опыт показал, что с помощью топпинга невозможно сохранить дерево, так как оно не найдет в себе сил восстановиться и умрет раньше времени.
Другой негативный аспект заключается в том, что в скором времени «жирующие» ветки нужно будет обрезать, потому как новые побеги прикреплены к стволу недостаточно крепко и при сильном ветре легко ломаются. Каждая новая обрезка – это большие деньги. К вышесказанному следует добавить и то, что после топпинга дерево начинает быстро гнить и даже при минимальной парусности кроны легко может принять горизонтальное положение, со всеми вытекающими последствиями.
Не забыли американские экологи в одном из пунктов подчеркнуть, дословно: «Вид топпингованного дерева является оскорбительным для многих людей. Оно теряет свой естественный вид и превращается в инвалида с ампутированными конечностями». И напоследок: «Уничтожать за час дерево, набиравшее силу и красоту десятилетиями, могут делать только жестокие люди».
К слову заметить, во многих странах Евросоюза, на который мы так равняемся, топпинг запрещен, потому как считается варварским методом.
Благовещенск
Останется ли Благовещенск без деревьев, точнее – большей части вышеупомянутых «зеленых легких», покажет ближайшая перспектива, длиною максимум в три-пять лет.
Впрочем, уже первый опыт достаточно наглядно демонстрирует, что добрая часть радикально оболваненных деревьев, приказала долго жить. Сейчас бывшие тополя представляют собой уродливые пни, устремленные в никуда, без малейших признаков жизни. Сколько деревьев попросту загублено, подсчитать при желании можно, хотя сегодня нужно уже не считать, а выкорчевывать «столбы», дабы не травмировать психику горожан. Здесь же, при желании, можно подсчитать и сколько тонн углекислого газа, пыли, автомобильных выбросов... могли бы поглотить спиленные деревья, но теперь придется дышать людям.
Хотя это - лишь одна сторона медали. Есть и другая. Тополя – это настоящая беда для аллергиков, очень болезненно реагирующих на тополиный пух. Тополя все чаще становятся настоящими деревьями-убийцами, и для Благовещенска это действительно серьезная проблема. Сухие ветви с тополей все чаще падают на головы и автомобили, причем для этого даже не нужен ураганный ветер, достаточно и легкого дуновения. Тополя нависают над крышами и балконами домов, угрожая проломить или напрочь снести все на своем пути в любой подходящий момент. На тополях развивается одноименная моль, которая полчищами летит в окна…
Как видится, отношение к тополям не может быть однозначным, но очевидно, что город без деревьев – мертвый город. Потому новомодная обрезка, если и имеет право на жизнь, то должна применяться как исключительная мера только для старых, больных деревьев, которые в перспективе должны быть полностью ликвидированы. Топпинг не должен быть бессмысленным и беспощадным.
Увы, в областном центре эта мера не исключительная, а практически единственная, во всяком случае, для тополей. Под жало пилы попадают не только «глубоко исторические» дерева, посаженные в начале прошлого века, но и «молодежь» в несколько десятков лет от роду. И это не есть правильно, какие бы благие цели не преследовались.
