Дресс-код по-зоновски
В школе при возжаевской колонии строгого режима учатся молодые люди от 18 до 30 лет. В основном это осужденные, которые по каким-либо причинам не смогли получить аттестат о среднем образовании на свободе. При этом, согласно законодательству, школу окончить они обязаны. Хотя есть тут и школяры за тридцать, но те учатся по собственному желанию. В администрации колонии говорят, что таких добровольцев совсем немного. Это скорее исключение из правил. Несколько возрастных школьников обучаются в 12-м классе, а один даже в седьмом. Всего в зоновской «вечерке» шесть классов: с седьмого по двенадцатый (но восьмой класс, к примеру, в этом году не набирали), в каждом примерно по 15 человек.
Рабочий день учителя английского языка Юлии Буряковой делится на два периода. С утра до обеда она преподает иностранный в сельской школе, а к шести вечера девушка отправляется на проходную колонии. На входе она сдает телефон, необходимые документы и только тогда идет на свое рабочее место — обязательно в сопровождении сотрудника в форме.
С Юлией мы встретились после обеда, когда у нее закончились занятия с обычными школьниками. По словам девушки, почти всегда в перерыве между двумя работами ей приходится переодеваться, ведь одежда, приемлемая на воле, не всегда приветствуется за колючей проволокой. Синяя кофточка крупной вязки с вырезом-лодочкой, черная юбка-карандаш до колена, сапожки на высоких каблуках и жемчужный браслет — даже этот, совсем не вычурный, наряд придется сменить на что-то более скромное. В стенах режимного объекта женщинам не рекомендуется носить чрезмерно облегающие стан вещи, платья и кофточки с декольте, обувь на высоких каблуках, одежду ярких цветов и юбки выше колена. Нежелательно и обилие украшений и бижутерии.
— Вот и приходится переодеваться. Для детей-то хочется выглядеть нарядно: где-то браслет объемный, броский, яркое украшение, костюмчик или новое платье. Все это неприемлемо за колючей проволокой. Хлопот особых это не доставляет — понятно, что порядок такой, — говорит модница.
С другой стороны — сколько молодую учительницу в темные одежды ни кутай, а красу ее ничем не скроешь. Пышная челка, большие карие глаза и прекрасная фигура — не опасно ли такой женщине по зоне разгуливать, задаем ей закономерный вопрос. Однако, по словам Юлии, заключенные ведут себя корректно — в основном это очень дисциплинированные и ответственные люди. Флиртовать и отпускать неприличные шуточки они себе просто не позволяют. «По крайней мере, вслух», — шутит девушка.
Проверка от «сидельца»
Пять лет назад Юлия закончила Амурский государственный университет. Четыре года назад — родила дочь Машеньку. Переехать на ПМЖ в Возжаевку девушку заставили жизненные обстоятельства, а рядом с родными людьми всегда проще живется, родители Юли всегда могут присмотреть за внучкой. Вопрос с трудоустройством решился довольно быстро — без работы молодой специалист на селе никогда не останется, тем более если это учитель английского.
— Когда Маше уже был годик, устроилась работать во вторую возжаевскую школу. Потом поступило предложение из школы №1. Конечно, я согласилась. Тут большое внимание уделяют информационным технологиям, есть школьная интернет-сеть, телевидение, газета. И главное — лингвистический кабинет иностранного языка с компьютерами и всем необходимым для учебного процесса. Это очень удобно, — делится девушка. — И уже потом, год спустя, мне предложили работать в колонии. Признаться, когда я рассматривала эту перспективу, то сначала было немножко страшно. Одно дело, когда о колонии тебе рассказывают знакомые, и совсем другое — когда ты сам собираешься там работать.
А знакомых, которые трудятся на режимном объекте, у Юли хоть отбавляй. И каждый рассказывал о работе разное.
— Опасаться мне было чего, особенно по неведению, — смеется учительница. — Страшилки тоже рассказывали. Будто ученики там своеобразные, могут такую психологическую проверку устроить, что не каждый характер выдержит. Но теперь я вижу, что мои опасения были напрасными. Да, когда я пришла, ученики устроили мне что-то типа проверки: например, задавали вопросы личного характера, очень каверзные. Но главное — с достоинством ответить, а дальше зауважают и компрометирующие вопросы уйдут сами собой.
Средства безопасности
Преподаватель хорошо помнит свои первые уроки по ту сторону «колючки».
— Что сразу бросилось в глаза: обилие черного цвета. У осужденных ведь форменная одежда черная. И еще оказалось, что раньше я совершенно неправильно представляла принцип обустройства и работы колонии. Осужденные могут свободно перемещаться по территории, переходить в промзону, к отрядам и так далее. А я думала, что тут как в фильмах про американскую тюрьму: все сидят по камерам. И ты идешь вдоль длинных рядов, а они все кружками по решеткам стучат, — улыбается Юля.
Девушка признается, что поначалу ей приходилось следить за каждым своим словом, ведь у арестантов, как известно, свой специфический язык — так называемая «феня». Каждое неосторожно брошенное слово грозило просто-напросто сорвать урок.
— Сначала приходилось уделять пристальное внимание словам, которые я употребляю на уроке. Например, если у обычных школьников слово «партнер» не вызывает бурного смеха или какого-то особенного веселья, то в стенах этой школы все иначе. Хихиканье и перешептывание на занятии обеспечены. Хотя проблем с дисциплиной, я повторюсь, тут нет, — рассказывает Юлия. — Прошел уже год, и мы с учениками нашли общий язык. Атмосфера на уроках вполне дружественная, где-то можем вместе посмеяться, пошутить. Но в меру. Надо сказать, они четко понимают разницу между нами и всегда соблюдают дистанцию.
Тем не менее на режимном объекте всегда нужно быть начеку. Поскольку коллектив преподавателей вечерней школы состоит из восьми женщин, сотрудник в форме встречает их на КПП и проводит по внутренней территории колонии — до учебного учреждения и обратно, до проходной. Кроме того, один сотрудник обязательно дежурит в школе во время уроков.
И все-таки удивительно, как такой хрупкой молодой девушке не страшно находиться среди мужчин, которые мало того что в десяток раз сильнее, так еще и отбывают наказание за серьезные преступления. И не просто находиться, а занимать, по сути, позицию лидера, который вправе и похвалить, и наказать. На эти вопросы Юлия отвечает уверенно.
— Тут я чувствую себя спокойно. Учителя окружены опытными сотрудниками колонии, отвечающими за безопасность. Кроме того, каждому преподавателю выделяют личные средства безопасности: перцовые баллончики и индивидуальную тревожную кнопку, — говорит молодая женщина. — Кнопка карманная, похожа на ключ-сигнализацию от автомобиля, всегда находится при тебе. Чего бояться? К тому же помещения в школе оборудованы видеонаблюдением — за всем, что происходит в классах, пристально следят.
Случаются порой и курьезы. Однажды тревожная кнопка, преспокойно лежа в кармане учительницы, каким-то образом сработала сама по себе. На сигнал незамедлительно откликнулись: по тревоге прибежали сотрудники колонии, наблюдавшие за всем периметром учреждения с поста дежурной части. По мониторам было видно, что ничего криминального не происходит: ученики сидят за партами, учитель ведет урок. Однако тревога есть тревога — наряд поспешил проверить класс.
Кстати, занятия здесь заканчиваются поздно. Каждый день у Юлии по пять «тюремных» уроков, и длительность стандартная — сорок минут. До дома она добирается только к половине одиннадцатого, развозит сотрудников служебный автобус.
Без предубеждений
Юля старается относиться к своим ученикам непредвзято. Однако с личными делами осужденных не знакомится, хоть это и разрешено. Если, конечно, нет острой необходимости.
— Было бы странно сравнивать их с обычными школьниками. Атмосфера в классе совершенно другая. У многих в глазах читается какая-то тревога, хотя они и пытаются скрыть свои эмоции. Тут у каждого сформировавшиеся характер и привычки, которые изменить не так просто, — продолжает преподаватель. — Я отношусь к ним как к обычным ученикам и стараюсь не вдаваться в подробности уголовных дел, относиться к ним непредвзято. Хотя отлично понимаю, что всего в нескольких метрах от меня сидят и насильники, и убийцы, и воры… Иногда становится немножко не по себе, но это быстро проходит.
Девушка не скрывает, что в такой школе работать весьма сложно. Даже в учебной программе для осужденных учитываются специфические условия освоения материала. Например, домашних заданий тут нет, все проходят только в классе. Тем более что этим ученикам просто некогда было бы их готовить, почти все они работают.
Уровень знаний у местных школяров самый разный. Бывают и забавные сюрпризы. Так, однажды Юле сдали на проверку весьма необычное сочинение.
— Парень поступил на учебу недавно и просто написал сочинение латинскими буквами — транслитом в духе: «Menya zovut Vasya, mne 19 let…» То есть человек на полном серьезе полагал, что это и есть английский язык, — улыбается девушка. — Понимаю, что работать с ним предстоит еще очень и очень долго...
«Почему бы и не учиться?»
На молодой преподавательнице в колонии числится еще и классное руководство. Один из подающих надежды учеников ее подшефного класса — 24-летний Владимир Санаев (фамилия изменена). На воле парень успел закончить всего лишь девять классов, теперь решил во что бы то ни стало наверстать упущенное. Сейчас он учится в десятом. Небезуспешно, к слову.
— Любимые предметы у меня — русский и английский языки, биология. По английскому я, честно говоря, немного недотягиваю до уровня, поэтому попросил, чтоб Юлия Сергеевна отсветила мне тексты из учебника. Вот, перевожу понемногу, копаюсь в отсветках по вечерам после работы. Мне это интересно, — признается парень, теребя в руках тетрадь.
Володя в «сидельцах» уже второй раз. Оба раза по 158-й статье за кражу. О своих подвигах вспоминать особенно не любит, жалеет, что они вообще имели место в его биографии.
— Вот вы поверите, за что я сел? Мало кто верит, но я за один раз умудрился сто килограммов металла стянуть… Жаль, конечно — таким дураком был, меня словно бес попутал! — раскаивается молодой человек. — Но я уверен, что больше со мной такого не случится. Сижу с сентября этого года, осталось всего девять месяцев. Хочу подать на условно-досрочное освобождение.
Все шансы на УДО у Владимира есть. В колонии он трудоустроен — работает строителем-плотником. Плодами его труда уже можно полюбоваться: новая крыша клуба — его рук дело. Кроме того, обучен парень и другой специальности — штукатура-маляра. Так что после освобождения не пропадет. Кстати, на свободную жизнь у него большие планы.
— Пока в колонии, хочу еще одну специальность получить. После Нового года объявили набор — на кочегаров учат, газосварщиков, плотников. Много вариантов. Если есть возможность учиться, то почему бы и не учиться? — резонно вопрошает Санаев. — Нам же всю жизнь в тюрьме не сидеть. Вон, брат у меня кочегаром работает на селе, получает по 35—40 тысяч. Хорошо живет: жена, детишки довольны. И у меня была жена… Да вот только как в колонию попал — развелись. Инициатива моя была. Зачем ей жизнь портить? Сейчас живет с мужем. Я на нее не в обиде. Я в обиде только сам на себя, больше мне винить некого.
На свободе Володя тоже не собирается бросать учебу. В его планах — поступить в свободненский железнодорожный техникум, на помощника машиниста. Потом собирается практиковаться: сначала помощником, потом машинистом. Говорит, работа хоть и сложная, но прибыльная. А трудностей парень не боится.
